Законы Сов были строги.  В ряды их, люди случайные не попадали.  Изредка в сообщество принимали учёных, опередивших своё время, сделавших открытие опасное для людей.  Да и то их статус был не так прост.  Это был единственный легальный путь, чтобы попасть к ним.  Новое поколение стражей, наблюдателей, хранителей было детьми Сов.  То, что предлагал Максимилиан, было бы нарушением тысячелетних традиций. 
     - Одно то, что мы обратились за помощью к посторонним уже нарушает наши законы, - настаивал на своём хранитель. 
     - МЫ не обращаемся ни к чьей помощи, - возразил магистр.  – МЫ просто хотим использовать их. 
     - И всё же МЫ нуждаемся в ИХ участии! ОНИ уже доказали своё право быть равными нам.  За испытанием в Лабиринте наблюдали сотни Сов.  Почему же мы не можем предоставить им равные с нами условия.  Я собрал лучших представителей германской армии.  Я их проверил.  Я за них отвечаю.  Такие люди смогли бы принести нам огромную пользу.  Почему же все настолько близоруки, что не видят этого.  Я тоже глубоко уважаю наши традиции, но вы не можете отрицать, что мы попали в чрезвычайные условия.  Вторая мировая война может нарушить РАВНОВЕСИЕ.  Мы должны предпринять меры.  Чтобы спасти большее мы обязаны поступиться меньшим!
     Хранитель говорил настолько эмоционально и убедительно, что даже облик магистра утратил свою первоначальную воинственность. 
     - И всё равно это невозможно.  Кто поддержит вас.  Я не смогу ничего решить сам это слишком серьёзный, беспрецедентный случай.  Для обсуждения этого решения необходим созыв Совета трехсот и ещё неизвестно как они проголосуют.  Для созыва совета недостаточно оснований.  Кто вас поддержит?
     Джошуа не верил своим ушам – магистр пошёл навстречу Максимилиану. 
     - Я поддержу хранителя, - произнёс невозмутимый страж. 
     - Я тоже, - улыбаясь, произнесла Яна. 
     - И я, - робко добавил Джошуа. 
     Обведя взглядом сидевших перед ним магистр сказал:
     - Это просто заговор какой-то. 
     Молчание в очередной раз нарушил Максимилиан:
     - По нашим законам Совет трехсот можно собрать по требованию пятидесяти его участников или троих членов «синей сотни».  Я, Борис и Яна входим в состав «синей сотни» этого уже достаточно для созыва совета.  Участие Джошуа тоже нам пригодится.  Ваша поддержка будет нам тоже не лишней. 
     Положив ладони на стол, магистр медленно произнёс:
     - Хорошо.  Но только если с острова кто-нибудь вернётся.  И ещё, ваши подопечные не должны знать, с каким количеством противников они столкнуться.  Я всё сказал. 
      * * *
     11 сентября 1942 года. 
     СССР.  Город Калуга. 
     Р
     азговор, только что подслушанный Лесником был чертовски интересным.  Он настолько его заинтересовал, что ему пришлось последовать за одним из разговаривающих. 
     В трёх десятках шагов от Лесника покачивалась спина здоровенного эсесовца.  Офицер носил звание капитана и курил дрянные германские сигареты, с приторно-сладковатым запахом.  Насвистывая незатейливую мелодию, он направлялся в центр города. 
     Наблюдая за ним, Лесник думал о том, что фрицы совсем уже обнаглели.  На улице уже стояла ночь (ночью же, как известно может случиться всякое), а эсесовец отказался от машины, которая должна была довести его до места расквартирования.  Учишь их, учишь, а толку, не какого.  Охрану он с собой тоже не взял, заявил, что в случае чего справится сам.  То ли господин капитан потерял голову от безнаказанности своих поступков, то ли на самом деле представлял собой что-то исключительное. 
     В последнее время на улицах города, особенно по ночам, было не спокойно.  Не помогал даже пресловутый комендантский час.  Во многом эта обстановка сложилась благодаря стараниям Лесника.  Эсесовца предупредили об опасности ночной прогулки, но тот лишь посмеялся в ответ. 
     Наконец офицер перестал свистеть и повернул в арку старинного двухэтажного дома.  Ускорившись, Лесник бесшумно последовал за ним.  Дверь подъезда, находящаяся справа от арки, хлопнула, и офицер стал подниматься наверх.  Его шаги гулко доносились до слуха Лесника. 
     Молясь, чтобы старая дверь не заскрипела, и не выдала его, он немного приоткрыл её и, убедившись, что всё спокойно нырнул в сумрак подъезда. 
     Сделав пару шагов, Лесник замер.  Фриц с кем-то разговаривал. 
     - Русска! Хозяика! Я тхочу есть.  Бистро принеси мне пожрадь! Я ждю у себья в комнате. 
     Очевидно, немец разговаривал с женщиной, у которой его расквартировали.  Что ж тем лучше, - подумал Лесник.  Поднявшись на второй этаж, он стал ожидать появления хозяйки. 
     Спустя минуту, а может быть и меньше, одна из дверей приоткрылась и на её пороге показалась запыхавшаяся пожилая женщина.