Документальное подтверждение его существования было оформлено в приказе начальника Гестапо, гласящем о немедленной поимке или нейтрализации агента под номером 16, то есть Мартина Шрамма.  Но Мартин не был и внедрённым агентом какой-либо противостоящей Совам организации.  Спокойствие их основывалось на сканировании мозга Шрамма.  Максимилиан был уверен, что Мартин не намерен причинять вред планам Сов.  Мозг не может обмануть, - несколько раз повторял он. 
     Настоящим сюрпризом для Сов стала невосприимчивость Шрамма к гипнозу и внушению.  Хотя Максимилиан признался, что среди Сов таких людей было предостаточно.  Было и ещё что-то, что придавало Совам уверенности по отношению к личности гестаповца, но Максимилиан не удосужился раскрыть все карты Крису.  Чем конкретно, Шрамм разозлил тайную полицию, Крис тоже не знал.  За время совместного обучения он сдружился с негодником.  Хотя Мартин всё равно умудрялся держаться особняком.  Он любил одиночество и много времени проводил в тире или в зале для рукопашного боя. 
     Крис заметил его уникальность в обучении.  Мартин впитывал всё новое, как губка впитывает влагу.  Он старался выучить любой незнакомый ему приём или навык.  Потом он оттачивал его до машинальной точности.  Даже Борис признал, что Шрамм весьма искусен в искусстве выживания. 
     Мартин отлично стрелял.  Страж практически не имел к нему никаких претензий.  Сноровка в рукопашном бое была тоже на весьма высоком уровне.  Крис всеми силами старался не отставать от Шрамма, хотя иногда это было нелегко. 
     Мартин охотно делился со своими товарищами тем, что умел сам.  Он был сама любезность.  Но всё же что-то отделяло его от остальных. 
     Однажды, во время тренировки в бассейне, молодой аристократ увидел тело Шрамма.  Его товарищи, да и сам Крис тоже имели на теле отпечатки войны, но увиденное сильно поразило всех.  Руки и ноги гестаповца покрывали длинные едва заметные шрамы.  Спина его вообще была разрисована глубокими, кривыми рубцами.  Было такое впечатление, будто её заново сшили из кусочков кожи.  Когда Мартина спрашивали, где он получил те или иные ранения, он отшучивался или же вовсе не отвечал на вопрос.  Убедить его рассказать, что-либо о прошлом Крису так и не удалось. 
     Закончив, утреннюю разминку, его товарищи потянулись в столовую.  Сняв с рук боксёрские перчатки, Крис направился за ними. 
     Завтра у нас очень важный день, - подумал Крис.  Сегодня надо как следует отдохнуть, расслабиться.  Силы нам пригодятся.  Борис наверняка постарается максимально усложнить нашу задачу.  Мы должны показать, ИМ, на что мы годимся. 
      * * *
     10 сентября 1942 года. 
     СССР.  Город Калуга. 
     З
     авывшая сирена возвестила жителям города о наступлении комендантского часа.  Оккупанты установили здесь «образцовый» германский порядок.  Все кто появлялись на улице после десяти часов вечера без специального пропуска, были обречены, в лучшем случае на избиение, в худшем на немедленное уничтожение. 
     Моросил мелкий дождик.  Температура опустилась до нуля градусов.  Каждый вдох и выдох крадущейся по улице женщины превращался в облачко пара.  Платок, покрывавший её голову, сбился на бок.  Русые волосы, выбившиеся из-под него намокнув, прилипли ко лбу.  Женщина жалась к стенам домов, стараясь не попадать в свет редких уличных фонарей. 
     В самом начале своего пребывания в городе, немцы распорядились отремонтировать все уличные фонари.  Что и было незамедлительно сделано их технической службой.  Сделано это было для облегчения патрулирования ночного города солдатами рейха.  Однако спустя всего несколько дней фонари стали ломаться, лампочки пропадать.  Бесконечный ремонт надоел немцам, и они выдали своим патрулям мощные ручные фонарики. 
     К груди женщина прижимала годовалого ребёнка.  Ребенок, кажется, был доволен ночной прогулкой и показывал это всем своим видом.  Он крутил головкой, улыбался и старательно гукал.  Женщину же трясло от холода и страха. 
     Когда половина её пути была позади, впереди на улице послышался звук шагов.  Не зная, что предпринять женщина нырнула в тёмный переулок оказавшийся тупиком.  Топот приближался.  Теперь она явственно слышала тяжёлые шаги нескольких пар ног.  Спрятаться было негде и поэтому, женщина забилась в самый тёмный угол, между сломанным деревянным ящиком и ворохом старых газет. 
     Немецкий патруль уже почти миновал тёмный переулок, когда ребёнок громко чихнул.  Кованые сапоги застучали по мостовой, и вскоре женщина оказалась в свете нескольких лучей фонарей.  Прижав ребёнка покрепче к груди, она крепко зажмурилась от страха. 
     Спустя минуту она медленно открыла веки, словно надеясь, что кошмар исчезнет.  Но её надеждам было не суждено сбыться.  Напротив неё стояли четверо немецких солдат.